Дверь кабинета располагается на третьем этаже, вдали от кабинета Заклинаний, но рядом с выходом к движущимся лестницам, в темном закутке. Внутри же просторно, справа через всю стену тянется стеллаж, заставленный книгами о музыке, биографиями исполнителей и композиторов, сборниками пьес, сонат и этюдов, стопками исписанных нотных тетрадей, там же лежала одинокая флейта, небрежно оставленная без футляра. Остальные инструменты аккуратно запакованы и собраны возле дальней стены. Рядом стояли стол и несколько кресел старого образца, но довольно крепких. Большие, уходящие под самый потолок, окна, пропускали мало света из-за скопившейся на них пыли и грязи. В остальном же пространстве было относительно чисто, будто кто-то намеренно поддерживал в кабинете чистоту.
На небольшом возвышении слева, будто на сцене, располагался рояль. Главное украшение зала имело довольно ветхий вид, к тому же было абсолютно расстроенным, некоторые клавиши западали и вовсе не издавали звука.
Тусклый свет лился из больших окон. Иней на стеклах приобрел цвет вечерних сумерек. Факелы разгоняли тени по углам, но в коридорах по-зимнему холодно. Ребекка куталась в мантию, пряча ладони в широких рукавах. Редкие прохожие не обращали на нее внимания – ужин был в самом разгаре, и студенты торопились оказаться в Большом зале, где намного теплее, где шумно и пахнет тыквенным пирогом, горячим шоколадом, специями на дымящихся кусочках мяса. Ребекка старалась не думать о еде. Впрочем, от волнения она вряд ли могла проглотить и кусочек. Все, что занимало ее мысли – предстоящее дело.
С момента окончания практики прошло немало времени. С того самого дня, когда все студенты получили свой облик, а Ребекка так и осталась стоять перед профессором МакГонагалл, не менее удивленной и озадаченной. Магии не произошло и после второй попытки. После третьей. Четвертой. Ребекка продолжала медитации, погружалась в мир теней, в мир серого песка и жестоких бурь. В мир видений и призраков прошлого, куда ее сопровождали несменные проводники – бесстрашная девчонка с глазами цвета лаванды и тот, кто был худшим ее кошмаром, Алистер. Воспоминания терзали, опустошали, делили ее жизнь огнем пожара на до и после. Оставаясь ли криком беззвучным, дрожью на пальцах, холодностью, жестокостью рожденных в особняке Селвинов. Или же – улыбкой и мокрыми щеками. Видения о брате, о семье теплом окутывали сердце, но и отягощали горечью потерь.
Ребекка не сдавалась, цепляясь за эту нить, за возможность скрыться, быть невидимой и недосягаемой для Селвинов, поэтому продолжила тренировки в одиночку. Она отказалась от помощи профессора, избрав для себя путь другой, более сложный и опасный. Но разве не такой была жизнь Ребекки? Будто что-то могло быть хуже. Хуже, чем бесконечное ожидание того, что следующая пытка Алистера закончится не койкой больничного крыла. Что если он слишком близко подойдет к грани? Конец, обрыв, пустота. Саймона никто не будет искать, никто не будет горевать о Ребекке. Ей не приходилось рассчитывать на помощь других – Рид позаботится о себе сама. О них обоих.
В конце коридора Рид помедлила, пропуская учеников к лестницам, сама же незамеченной скользнула в тень арочного прохода. В небольшом закутке нечему было освещать пространство, и в такой темноте найти дверь можно разве что наощупь. Мягкий свет люмоса упал на каменные стены, чьи-то инициалы выведены размашистым почерком. Ребекка идет дальше, простое заклинание – и узкая дверь в конце закутка распахивается от легкого толчка, совершенно бесшумно – Рид позаботилась об этом.
Она уже давно облюбовала это место, просторное, с высоким потолком. Вероятно, ранее в этом кабинете располагался музыкальный зал, о чем говорило наличие инструментов и целого стеллажа с книгами о музыке, нотными тетрадями и сборниками. Рядом стояли стол и несколько кресел старого образца, но довольно крепких. Тусклый вечерний свет лился из больших окон, пыльных и грязных – их Ребекка не трогала специально, хотя и старалась поддерживать в кабинете относительную чистоту. На небольшом возвышении располагался рояль. Главное украшение зала теперь имело вид довольно ветхий. Клавиши западали или издавали печальные скрипы – Ребекка проверила. Впрочем, играла она довольно посредственно, несмотря на занятия с миссис Хобс, чопорной и строгой леди, что приставила Мелисса. Но с тех пор, как Рид поступила в Хогвартс, она больше не касалась инструмента.
Ребекка стянула мантию и повесила на спинку кресла. Старые лампы мерцали и едва справлялись с наступающими сумерками. От окон тянуло сквозняком, Рид поежилась, прошлась по кабинету, отчасти чтобы согреться, отчасти – от волнения. Ей бы надо проявить выдержку, показать, что для нее такие эксперименты в порядке вещей. Что она не боится, что у нее все под контролем. Внутри еще теплилась надежда, что это была лишь шутка, розыгрыш. Что ей не придется иметь дело с этим человеком, слишком уж много вокруг него ходило слухов, слишком разных, слишком противоречивых. Одни превозносили его ум, другие же твердили, что он – демон во плоти, и насколько же нужно отчаяться, чтобы соглашаться на его помощь. Ребекка слушала, но не спешила делать выводы. В конце концов, о ней самой за время учебы говорили разные вещи, из которых лишь малая толика являлась правдой. Люди любят судачить. Рид поймет, что из этого истина, когда увидит все собственными глазами.
Широкий шаг ритмично отбивался от пустых стен коридора. Хоук шел быстро и с такой железной уверенностью на лице, что встреть его кто по пути, мог бы подумать, что слизеринец спешит по личному поручению Дамблдора, а то и самого Фаджа. Но уверенность на лице парня лишь отчасти была маской. Сегодня Кайлею предстояло прыгнуть выше собственной головы, применить доселе неприменяемые чары и провести трансфигурацию человека. Сложно? Еще бы. Опасно? Конечно! Но парень не слишком переживал на этот счет.
"Каков бы ни был результат - меня никогда не было в музыкальном классе, а все чары ты наносила сама. Согласна?" - так прозвучало условие Хоука, когда они с Рид договаривались о своем нестабильном эксперименте. Тогда девушка долго раздумывала, но спустя пару минут все-таки согласилась, подтвердив условие твердым и по-гриффиндорски смелым кивком.
Но подобное условие снимало с Кая ответственность, тем самым не только уберегало от наказания, но и давало шанс сосредоточиться на результате, не тратя силы на страх перед чужой неудачной трансформацией.
Стоит отметить, что в свое время Кай отказался от посещения курса профессора МакГонагалл по анимагии, посчитав эту ветвь магии бесперспективной тратой его времени. Точней было бы сказать, что таковой ее посчитало подсознание парня, заверив владельца тела в том, что ему анимагия ни к чему. Но записи проходивших курс лекций Хоук все равно раздобыл и секреты техник профессора были ему известны. Однако же чисто в теории, и парень понимал, что этого могло быть недостаточно.
Дойдя до старой двери заброшенного класса, слизеринец бегло оглянулся по сторонам и только удостоверившись в том, что в коридоре никого не было, проскользнул внутрь кабинета.
Рид уже была внутри. Это хорошо.
Направив палочку на замок, Хоук опечатал вход и развернулся.
Без лишних слов, Кайлей окинул внимательным взглядом Ребекку, как смотрит на глыбу мрамора скульптор, прикидывая, какие куски камня стоит срезать, чтобы высвободить сущность своего будущего шедевра. После он, сосредоточенно что-то обдумывая, потянулся к застежке на груди, расстегивая мантию и скидывая ее с плеч. Небрежно бросив верхнюю одежду на деревянный стол, Хоук ослабил узел галстука и направился к Рид.
- Готова? - Как всегда, это не звучало как вопрос, а скорее как призыв к ожидаемому состоянию духа девушки.
Подойдя ближе, Кай потянул мантию девушки за рукав и обвязал полученный трофей вокруг пояса, так, чтобы края чужой одежды на касались пола.
- Ты можешь обратиться во что-нибудь большое. Если одежда на тебе порвется, мне будет проще накинуть на тебя мантию, если она будет у меня под рукой..
"Было бы еще проще, разденься она полностью, но не думаю, что такой совет она воспримет адекватно" - подумал парень и решил без промедлений приступить к финальной части подготовки. Оценив обстановку в классе, он положил руку на плечо Рид и повел ее в сторону.
- Хорошо. Теперь стань вот сюда. Нет, еще чуть левее. Тут не так много места, что если ты обратишься в слона? Да, вот здесь должно быть нормально.
Хоук поднял взгляд на лицо Ребекки, желая дать последнее напутствие, но тут же поджал губы. Как бы девчонка не старалась нацепить на лицо маску уверенности, тревожный, рассеянный взгляд серо-зеленых глаз красноречиво выдавал весь спектр ее беспокойства.
"Нервничает"
"Ну еще бы ей не нервничать. Вместо профессионала величайшего уровня в безопасном и подготовленном месте ее сейчас будет обращать студент-пятикурсник в пыльном старом кабинете"
"Так не пойдет. Если она не расслабится, это может повлиять на результат"
- Ребекка, - голос Кайлея смягчился, хоть и все еще был достаточно сдержан, но на губах показалась легкая улыбка, призванная успокоить его временную подопечную. - Я очень постараюсь сделать все как надо, но твой страх в таком деле не лучший помощник. Сделай три глубоких вдоха и постарайся успокоиться. А теперь посмотри на меня. Ты мне доверяешь?
Глупый вопрос. Единицы в этом мире могли честно ответить на него "да" и Рид отнюдь не была в их числе. Но он ожидал, что соврав ему в лицо, ей все же придется соответствовать собственным словам и она убедит сама себя в том, что сказанное было хотя бы частичной правдой.
I'll expecto my patronum on your face, you little snitch!
And when I'll finish Imma fly like it's quidditch.
***
О его появлении Ребекка узнала по шагам, тихим, но в безмолвии пустого кабинета их шорох был четко различим. Повернула голову, стараясь не выдать волнения ни жестом случайным, ни движением резким. Хоук пришел вовремя. И если у него и были сомнения по поводу рискованного эксперимента, который они собирались провести тайно, без страховки, без каких-либо мер безопасности, то не показывал виду. Конечно, Рид пообещала, что возьмет всю ответственность на себя в случае провала, но все же риск оставался их общим бременем. Что могло пойти не так? Да что угодно! Несмотря на способности Кайлея, Ребекка оставалась той единственной, кто не смог принять иной облик после окончания курса. Путешествия по видениям прошлого изнуряли, ядом проникая под кожу. Ночные кошмары тревожили ее разум, поэтому она согласилась - чувствовала, что грань слишком близка, боялась, что однажды пределов разума уже не покинет, что буря и серый песок ее с головой накроют. Вой ветра, и голоса, десятки голосов, зовущих ее из темноты. И злой смех, и шепот Алистера.
Захлопнулась дверь, тихо щелкнул замок, словно росчерк невидимыми чернилами на негласном договоре. Ребекка внимательно следит за движениями Хоука, старается ничего не упускать из виду – скорее, по привычке. Победитель турнира выглядел совсем обычно в школьной форме, но Ребекка помнила его другим, в алой мантии, со сжатой в ладони палочкой. Сейчас же Кайлей смотрит в ответ, взглядом спокойным, оценивающим. От него не исходит угрозы, но мурашки пробегают вдоль позвоночника. Ребекке неловко под прицелом его глаз, зелёных, выглядящих ярко на контрасте с бледной кожей. Или дело было в сумерках, очертивших его лицо резкими линиями, или неровном свете ламп?
– Готова? – невинный вопрос, заданный будничным тоном. Ребекка подавила желание попятиться.
Старается дыхание контролировать. Но Хоук ближе подходит. Руку вытягивает.
– Разумеется, – тихий голос почти сливается с шорохом ткани. Ребекка следит, как ее мантия по креслу сползает, в руках чужих оказывается. – Мы ведь здесь за этим.
Она бросает вопросительный взгляд, когда парень закрепляет ее одежду вокруг пояса.
– Ты можешь обратиться во что-нибудь большое. Если одежда на тебе порвется, мне будет проще накинуть на тебя мантию, если она будет у меня под рукой..
Ребекке не приходил в голову такой поворот событий. Превратиться во что-то большое, заметное - совершенно выбивалось из ее планов. Но Кайлей был прав, и подумай она об этом заранее, захватила бы смену одежды. Впрочем, Ребекка решила, что, во-первых, вероятность такого превращения очень мала. А во-вторых, Хоук говорил о возможности остаться нагишом, почти как целитель на осмотре пациента - без усмешки и сальных замечаний, но со спокойной сосредоточенностью, будто ему приходилось делать это каждый день. Впрочем, Рид больше беспокоили шрамы на теле, которые ещё не успели затянуться. Конечно, мадам Помфри бы справилась с ними гораздо быстрее, но обращаться в больничное крыло так часто не следовало - могли возникнуть ненужные вопросы или, что ещё хуже, догадки. Не нужно, чтобы Кайлей видел их. У Ребекки всегда заготовлена байка, но Хоук был не так прост. К тому же, воспоминание о том, как быстро раскрыл Макнейр ее тайну, всего лишь разрезав рукав, заставляло хмурится и ругать себя за несдержанность.
Теплая ладонь легла на плечо. Ребекка следует указаниям, молчит, хотя прикосновений чужих не любит. Останавливается в равном удалении от шкафа и сцены – это место и правда было отличным, оставляло простор для манёвров, если дело примет совсем уж скверный оборот. Короткая подготовка, нехитрый инструктаж – оставалось дело за малым. Одно заклинание призвано завершить долгие месяцы работы. Рид не хотела в очередной раз тешить себя надеждой, сомнения и нервозность заполнили ее до краев, переходя в наступающую панику. Неужели она настолько боится неудачи? Будь на ее месте кто-то другой, не смог бы скрыть мелкой дрожи и тревожных жестов. Но Ребекка была другой - ей приходилось учиться контролю над собой - от этого зависело выживание. Ее лицо осталось спокойным, движения неторопливы. Она справится.
– Ребекка, - она подняла голову, на свое имя откликаясь. – Я очень постараюсь сделать все как надо, но твой страх в таком деле не лучший помощник. Сделай три глубоких вдоха и постарайся успокоиться. А теперь посмотри на меня. Ты мне доверяешь?
Нет, - так и просится сорваться с языка. И он прекрасно знает ответ. Его голос, едва уловимая улыбка на губах - Кайлей понял, что ее спокойствие и холодная уверенность - всего лишь ширма, небольшой спектакль, разыгранный для единственного зрителя. Рид склонила голову на бок, взгляд опускает, пытаясь оставаться серьезной. Доверие? Ненадежная вещь, зыбкая. Она вспомнила Хлою, что так легко доверилась кузену, предала их дружбу. Друзей брата, тех самых, что забросили его поиски спустя какой-то год.
Дядя Миль?
Которому платит Селвин, - память услужливо подсказывала недостающие детали.
Айлин?
Которую ты оберегаешь от правды.
Кому бы Ребекка могла полностью довериться? Одиночество и разочарование - вот ее постоянные спутники.
Но Хоук пришел, несмотря на риск. Он не лез с расспросами. Не допытывался, почему она не выбрала закончить курс с Макгонагалл или не попросила свою семью нанять учителя - ведь деньги и связи Селвинов позволяли почти все. Почему она предпочла его, пятикурсника с сомнительной репутацией?
Ребекка вздохнула, ей приходится запрокинуть голову, чтобы видеть глаза Кайлея.
– Конечно, я же пришла, – Ребекка улыбнулась как можно дружелюбнее, взяла его руку, что все еще придерживала ее плечо, пальцы скользнули по теплой ладони, отпуская. – Ты здесь, ты сдержал обещание. Этого достаточно.
Не истина в полной мере, но и не ложь. Ребекка понимала: Хоук ждал отнюдь не отрицательного ответа. Однако, худшее, что она могла дать ему – очевидное, плохо состряпанное вранье.
Отступила на шаг, будто от хищника, все еще не отводя глаз.
– Если ты не возражаешь, я хотела бы… – Ребекка присела на подлокотник, придерживая подол платья, развязала ботинки. – Не хочу ходить по школе босиком. К тому же, это моя любимая пара, – добавила она, немного смущенно.
Любимая пара. “Счастливая”. Именно в ней удавалось не раз скрываться от внимания кузена, миновать патрули после отбоя, избегать внимания профессоров или старост. Обувь, пережившая кучу споров и вызов чувству стиля Мелиссы. В конце концов, Ребекке во многом пришлось пойти на компромисс, но это того стоило.
Ботинки остались стоять сбоку от кресла. Босые ноги коснулись пола, по-зимнему холодного, и Ребекка зябко переступила с ноги на ногу.
– Знаешь, я слышала, что произошло с тобой на турнире, – Ребекка подходит ближе, возвращаясь на прежнее место. – Троль… Надеюсь, ты в порядке.
Сильный порыв ветра ударил в окно, с тихим воем пробрался в кабинет, взъерошив волосы парня. Ребекка оглянулась, взглядом скользнула по грязным окнам.
– Я могу взять себя в руки, когда нужно, – и поэтому каждый раз ты с легкостью превращаешься, мастер анимагии, как ни посмотрю, – ты – лучший, кого мне удалось найти, – лучший ученик пятого курса, слухи о котором идут впереди него самого, – мы справимся, – что, правда? – Ведь правда же?
Глупый вопрос, ответ на который витал в воздухе – никто не знал, чем обернется попытка. Маленькая правдивая ложь – она была нужна не только Хоуку.
- Конечно, я же пришла, - отвечает Ребекка, снимая его руку со своего плеча.
“Это не ответ”
- Ты здесь, ты сдержал обещание. Этого достаточно.
“Уже лучше, но этого мало”
- Если ты не возражаешь, я хотела бы… - без лишних пояснений Ребекка принялась расшнуровывать ботинки. Кайлей кивнул, посчитав, что дело в удобстве. Мол, если лапы будущей формы окажутся недостаточно сильными, чтобы разорвать кожу на обуви, но и недостаточно узкими, чтобы избавиться от впившихся оков, то отсутствие обуви изначально было весьма неплохой идеей. Но Рид дала неожиданное объяснение своим действиям. - Не хочу ходить по школе босиком, - говорит она, - к тому же, это моя любимая пара.
Кайлей слегка склонил голову набок в удивлении, но вслух не сказал ничего.
“Как она может полагаться на мои уникальные таланты в трансфигурации человека, если думает, что я не способен на простое репаро для первокурсников?”
“Она так и не думает. Но это плохой знак, Кай, она нервничает и допускает элементарные ошибки. А если она настолько нервничает, что забывает о репаро, то ты тоже можешь облажаться. Не позволяй ей…”
- Знаешь, я слышала, что произошло с тобой на турнире. - подала голос Ребекка, расставшись с ботинками. - Троль… Надеюсь, ты в порядке.
Кая передернуло от воспоминаний: хруст собственных костей, резкая, сводящая с ума боль и жирная смердящая туша, что неподвижно прижимает к земле. Слизеринец помотал головой, откидывая мысли о турнире и подмигнул.
- Не бери в голову. Я уже полностью восстановился, так что на результат моей магии это не повлияет.
Ветер со стоном навалился на старые окна и промозглый воздух потянулся сквозь расщелины в рамах, трепля его макушку холодными пальцами. Ребекка стихла и вместе со сквозняком кабинет заполнила тишина. Ее рассеянный взгляд то и дело цеплялся за окружающие ее объекты, как за соломинку, но так и не смог ни на чем задержаться и она снова неуверенно подала голос:
- Я могу взять себя в руки, когда нужно… - убеждает себя Рид, пытаясь отыскать в себе крупицы храбрости. - Ты – лучший, кого мне удалось найти… - теперь оправдывает себе свой выбор. - Мы справимся, ведь правда же?
"Ты ее теряешь!” - голосит подсознание, - “Если бы ее напряжение было радиацией, то счетчик Гейгера уже бы зашкалил!"
- Конечно, - улыбается Кайлей, заглядывая в глаза своей, возможно, будущей жертве. Но взгляд его был настолько мягок и предельно искренен, что даже если он врал, распознать его ложь не смог бы даже тот, кто знал его с детства.
"Отлично! А теперь куй железо, пока оно еще хоть немного теплое. А то еще пара вопросов и она убежит прочь в страхе!"
"Может оно и к лучшему? Может она одумается и обратится к МакГонагалл.."
"Посмотри на нее: рейвенкловка, не дура, но напугана до черта. Она уже пришла к тебе потому что у нее есть причины не обращаться к Минерве. И если она сбежит и от тебя, то скорее попробует провернуть все это сама, где ей уже никто не поможет"
Хоук молча не сводил глаз с Рид, понимая - нет, видя - что ему нечем было возразить голосу.
- Ну что же..
Он отошел на три метра, коротко взмахнул палочкой, создавая купол силенцио вокруг них.
“Уверен, что стоит его накладывать?” - усомнилось подсознание.
“Будет совсем некстати, если крики Рид или вой ее новой формы привлекут лишнее внимание. А так купол их заглушит”
“Он заглушит вас обоих. Не боишься, что и твои крики никто не услышит?” - сдавленно засмеялся голос.
“Будем надеяться, мне не придется кричать”
- Закрой глаза и сконцентрируйся на моем голосе. - Начал Кайлей спокойно и размеренно. - От твоей анимагической формы тебя отделяют всего несколько минут, - попытался он приободрить девчонку и специально улыбнулся, зная, что это повлияет на звучание слов. - Главное делай все, что я скажу. Сделай глубокий вдох, - руководил Кай ни то Рид, ни то самим собой, так как и сам сделал глубокий медленный вдох. - Выдох. - Выдохнул. - А теперь очисти свое сознание.
"Нет” - остановил голос, - “Она не сможет"
“И как мне ее расслабить? Я бы мог пошутить, сказать, что приглашаю ее в свою гастролирующую цирковую труппу и сейчас превращу ее в кроля, а после буду доставать из своей шляпы перед маггловкими детьми. Но сдается мне, сейчас она шутки не оценит.. Ладно, приберегу на другой случай” - задумался Хоук, пытаясь найти выход из сложившейся ситуации.
“Может попробуешь конфундус?” - посоветовал голос.
“На кой черт мне бить в нее конфундусом? Мне же нужно ее чистое сознание, а не мутное месиво из его остатков!”
“Так ты и не бей со всей силы, дозируй. Будет как легкий транквилизатор… Что?! По крайней мере она перестанет бояться. Люди под конфундусом не боятся”
“Нет” - отрезал Кай. - “Никаких проклятий. Я сделаю иначе”
- Представь, что ты посреди чистого поля. - Хоук опускает голос чуть ниже, делая его максимально бесстрастным, но почти невесомым. - На мили вокруг ничего и никого, кроме тебя. Меня там тоже нет, только мой голос. Отныне ты ничего не говоришь. Отвечай на мои вопросы кивками головы..
Он замолкает, давая девушке немного времени на знакомство с воображаемыми чертогами разума, расслабленно держа палочку в руке и внимательно наблюдая за лицом Ребекки.
- Ты на месте? - спрашивает слизеринец ненавязчиво, спустя минуту воцарившегося молчания, а в ответ получает робкий кивок.
- Хорошо. Оглянись вокруг, осознай, насколько это место свободно и безопасно.
И снова замолкает, давая еще несколько драгоценных минут уединения для рейвенкловки.
“Не работает” - скептично комментирует голос, как будто видит Ребекку насквозь.
“Подожди” - не сдается Кай, а вслух продолжает:
- Это место принадлежит только тебе. Только тебе оно подвластно. Один твой взмах рукой и даже мой голос оттуда исчезнет.. Попробуй. Взмахни рукой.. Заставь меня замолчать. Я всего лишь часть окружения здесь. Как солнце, жара, вьюга, дождь и слякоть. Как порывистый ветер, что ты можешь обратить в бриз одним движением руки.
Ребекка сомневается, но послушно взмахивает рукой и Кай замолкает, успокаивая даже свое дыхание, чтобы не нарушить иллюзорный покой, но все еще внимательно смотрит на нее, сжимая палочку крепче.
“Неплохо придумал с демонстрацией” - признает голос, но все еще недоверчиво.
А тем временем Рид привыкает, старательно пытается сделать процесс произвольной медитации действенным, а затем снова взмахивает рукой и "голос в ее голове оживает", подобно тому, что Хоук слышит всю свою жизнь.
- Молодчина.. Почувствуй свое тело. Какое оно? Тяжелое или легкое? Большое или маленькое?.. А теперь подумай, как бы ты хотела осмотреть свои владения? Бежать быстро или идти медленно? По траве или листьям? Днем или ночью.. Может ты бы хотела взлететь над ними и взглянуть с высоты? Или хочешь зарыться в землю и раствориться в подземной прохладе и темноте? А может к черту ту землю и ты бы хотела нырнуть в озеро? Или опуститься в глубины океана.. Помни, что это место тебе подвластно абсолютно. Ты можешь все, Ребекка. Абсолютно все.
Кайлей замолкает, дает девушке время разобраться с собой, про себя отсчитывая секунды и следя за собственным дыханием.
“Быть не может… Работает?” - поражается голос, а Хоук не отвечает подсознанию. Он уверен в своем подходе, но одновременно с этим боится спугнуть опустившуюся на его плечи удачу. В этом двойственном состоянии он проводит еще несколько бесконечных минут, пока наконец..
Едва заметная улыбка расцветает на губах Ребекки и Кай понимает, что она нашла что-то. Не теряя времени, молча он направляет палочку на невидящую Рид, надеясь, что не убьет ее неудачной трансформацией.
Тихий вдох. Неслышный выдох. Еще один короткий взгляд на Ребекку и легкий укол зависти: жаль у него нет места, где он мог бы спрятаться. Весь мир мог бы быть ему доступен для одиночества, но не его собственное сознание.
Глубокий вдох.
Шепотом, чтобы слиться со звуком ветра на воображаемом бескрайнем лугу, затеряться шелестом листьев в том иллюзорном лесу или раствориться волной в океане, он сплел заклинание, пропуская его по руке.
Магия импульсом прошла от самого сердца по предплечью, затем по кисти и пальцам к рукояти, а после сквозь палочку, как через острие ножа, и прочь, вперед, прямиком в цель.
- Ostendere Interiorem animalia
I'll expecto my patronum on your face, you little snitch!
And when I'll finish Imma fly like it's quidditch.
Купол тишины накрыл учеников, отрезав от остального мира. Завершены последние приготовления, поставлена точка – пути назад нет. Сердце Ребекки билось часто, но она смотрела на Хоука спокойно, стараясь не выдать смятения – слишком плохо, бездарно имитируя наличие самообладания. Будто и не научилась ничему за все эти годы. Кайлей понял, но не подавал виду, поддерживая странную игру, в которой они лгали друг другу ради иллюзии контроля.
– Закрой глаза и сконцентрируйся на моем голосе, – спокойно сказал Хоук.
Ребекка нахмурилась – совсем не этого она ждала. Слушай меня, делай, что я говорю, – Ребекке это не нравилось, она не желала чувствовать себя под гнетом чужой воли. Снова.
Ты сама его выбрала, сама попросила о помощи, – напомнила себе Рид. – К тому же, уже перепробовала уйму вариантов, не справилась даже профессор, и если есть хоть малая вероятность успеха, ты обязана рискнуть.
Ребекка погрузилась в темноту. Следуя голосу Кайлея, она сделала глубокий вдох и медленный выдох – все как на сеансах медитации. За единственным исключением: теперь она практиковалась под руководством и присмотром со стороны. Расслабить живот, плечи, ощутить свое тело легким – как же сложно. Тревога никак не покидала ее, а желание сбежать становилось почти непреодолимым. Рид попыталась заглушить внутренний монолог, сосредоточившись на словах парня. Его голос был негромким, спокойным, обволакивающим, будто слой паутины, он проникал под кожу мягко, но настойчиво. И прежде, чем Ребекка что-то поняла, ее дыхание успокоилось, выровнялось, мысли потекли медленно и лениво. Реальность поблекла, и ей на смену пришла другая – легко, будто по щелчку пальцев.
Поле простиралось до самого горизонта. Трава желтая, сухая, стелилась под ногами. Светло, но не видно ни солнца, ни единого облачка на небе. Ребекка невольно поежилась – это незнакомое место, лишенное красок, как на старых фотографиях, не было воспоминанием.
- Ты на месте?
Она была почти рада его услышать, кивнула, помня наставление.
- Хорошо. Оглянись вокруг, осознай, насколько это место свободно и безопасно.
Ребекка осмотрелась, но не избавилась от тревожного чувства, впивавшегося в сердце острыми когтями. Слишком все здесь было искусственным, и лишь голос Хоука поддерживал ощущение реальности.
Это мой разум – напомнила себе Рид. Взгляд ее уловил едва заметное колебание. Неподалеку росло дерево, и Ребекка могла поклясться, что раньше его здесь не было. Ни его, ни стоявшей рядом знакомой девочки с яркими глазами. Ребекка неуверенно шагнула навстречу, и чем ближе она подходила, тем больше менялся мир вокруг, насыщаясь красками, будто наполняясь самой жизнью. Внезапный порыв ветра поиграл с листвой, и та ответила робким шелестом. Дерево с каждым шагом становилось все больше – почти таким, каким Ребекка его помнила. Тогда сам мир казался огромным, полным загадок и приключений. Когда надежным укрытием была полупрозрачная штора в комнате, и мама долго искала дочурку, приговаривая: «И куда же запропастилась моя девочка?» Когда худшей трагедией был воздушный змей, застрявший в листве, мороженное, выпавшее из стаканчика на асфальт и строгий запрет отца подбирать его с земли, долгое отсутствие брата или позднее возвращение с работы отца. А однажды она целых два часа провела дома одна, без света, в самую грозу! Вот это был страх! Но пережившая его девочка была жутко горда собой.
До дерева было уже рукой подать, но знакомой провожатой уже не было. Замешкавшись лишь на мгновение, Рид бегом преодолела оставшееся расстояние и, догадавшись, что деваться девочке было некуда, кроме как наверх, решила вспомнить былые навыки. Она ухватилась за толстую ветку и, подтянувшись, перекинула ногу, сев на нее верхом, обхватив маленькими руками. Будто и правда вернулась в прошлое, она ощущала себя той маленькой девочкой, не боявшейся ни высоты, ни заноз в ладонях, не пугали ее ни ссадины, ни разбитые колени. Ребекка задрала голову. Через крону пробивались солнечные лучи, а девочка была уже высоко, но не двигалась, не говорила, лишь молча смотрела, будто в ожидании. Нельзя было терять времени. Ребекка продолжила карабкаться, выбирая для опоры прочные ветки, будто никогда и не забывала, как это делается. Она остановилась возле самой макушки, аккуратно выглянула из-за веток. Смелой девочки с яркими глазами цвета лаванды нигде не было, но Ребекка не удивилась. Прошлое вызывало в ней печаль, смятение, сожаление, тоску, которые унять возможно лишь ответной болью настоящего. Она раскрасила свое детство серым, и совсем забыла о той, кем была когда-то.
– Смотри, – шепчет она и продолжает голосом уже другим, знакомым, – это место принадлежит только тебе. Только тебе оно подвластно. Один твой взмах рукой и даже мой голос оттуда исчезнет.. Попробуй.
Ребекка не понимает, зачем ей терять контакт со своим вновь приобретенным я, но послушно взмахивает рукой. Но в чем она перестает сомневаться – это в том, что ее мир меняется, и она может это контролировать.
Рид спускается на землю, но теперь это не поле. Место очень знакомое. Красивые цветы в зарослях сорняков, разросшиеся кусты сирени нависали над покосившейся скамейкой. Узкая аллея была неухоженной – дикая трава подступила к ней слишком близко, будто заявляя права на свою территорию, она цеплялась в мелкий камень корнями, отчаянно и настойчиво. Деревья обступали это место с обеих сторон, поросшие кустарником и крапивой. Заброшенная западная часть сада поместья Селвинов, в которой Ребекка часто пряталась от кузена или просто бродила в одиночестве. Она ощущала с этим местом некоторое родство, будто их обоих оставили на попечение самим себе, и они вынуждены выживать как умеют, вопреки всему.
Хруст ветки заставил Ребекку вздрогнуть. Она обернулась, ища взглядом причину звука. Кузен – кричало все ее существо. Будь она животным, у нее бы вздыбилась шерсть на загривке. Рид вспомнила, что заглушила голос, что вел ее все это время и нетерпеливо махнула рукой.
- Молодчина,– тут же послышалось в ответ, и Ребекка с облегчением вздохнула. – Почувствуй свое тело. Какое оно? Тяжелое или легкое? Большое или маленькое?..
Менять можно не только окружающее пространство, но и себя, – сообразила она.
Тело ее уменьшилось, а конечности стали вытянутыми, сильными. Ребекка оттолкнулась лапами и юркнула между кустами в самую гущу парка. Прежде корни деревьев, что бугрились и извивались, переплетаясь между собой, будто змеи, доставляли много хлопот, однако сейчас Рид преодолевала их в пару прыжков, не испытывая особых неудобств. Она мчалась вперед, чувствуя, как тень Алистера остается за спиной. Ребекка почти счастлива, но внезапно остановилась. Почему ей вообще нужно убегать? Теперь она может справиться пусть не с самим кузеном, но с его тенью в своей голове – наверняка.
Ребекка развернулась, расставила лапы, принимая устойчивое положение. Деревья начали двигаться, мелькали ветки, проносясь мимо. Вот уже Рид могла видеть их кроны, похожие сверху на большие кустарники. Но это не деревья уменьшались – Ребекка росла, стремительно занимая все пространство. В этом мире больше не будет места для Алистера.
– Ну и что ты делаешь? – Вкрадчиво интересуется ненавистный голос.
– Выселяю тебя, не заметно?
Кузен смеется в ответ. Его лицо возникает прямо перед ней, подернутое дымкой.
– Ты не сможешь этого сделать, – дым рассеивается, и перед собой Рид видит собственное лицо. Гордо поднят подбородок, губы кривятся в самодовольной усмешке, в глазах пылает ярость, – будто искаженное отражение в кривом зеркале. – Ты познакомилась со своим прошлым. Я – твое настоящее. То, что ты в себе ненавидишь, от чего хочешь избавиться, считая дурным и неправильным, тем самым разделяя себя на разные части. Но от этого я никуда не денусь. Чтобы идти дальше, тебе нужно понять одну вещь: я не враг тебе, Ребекка, потому что я – это ты.
Ребекка была удивлена и растеряна. Неужели причина неудавшегося превращения – ее разрозненные части, что никак не могут собраться воедино? Но как такое могла произойти? Гибель родителей отсекла детство, оставив нетронутую травмой смелую девчонку, но как появилась вторая, принявшая облик Алистера? Ребекка тряхнула головой – не это сейчас было важным. Мир исчез, и в полной темноте они стояли друг напротив друга, одинаковые и такие разные. Запутавшиеся, но проделавшие один и тот же путь. Ребекка шагнула навстречу, отражение не отпрянуло, и в ее глазах она увидела мелькнувшее удивление, ярость сменилась надеждой. Тихий вздох облегчения в ответ на объятия, и Рид ощутила в ладонях пустоту. Она снова осталась одна.
Мир приобретал краски, деревья были высокими. Ребекка осталась одна, но теперь ей не нужно убегать или прятаться. Она могла быть кем угодно.
– Помни, что это место тебе подвластно абсолютно. Ты можешь все, Ребекка. Абсолютно все, – вновь пронеслось в голове, и Рид невольно улыбнулась.
Теперь все казалось правильным, будто итог, к которому она шла, пробираясь через видения прошлого. Получилось или нет? Время в пределах разума могло течь совсем иначе, чем в реальности. Ребекка все увидит сама, как только вернется.
Бросок на силу заклинания: 5d6=21. Успех!
Заклинание Кайлея попало в грудь Ребекке и медленно прошло сквозь ее тело магическим импульсом. Эти чары были несравнимы с заклинаниями профессора МакГонагалл, что помогала проводить обращение студентам уже не один десяток лет. И все-таки, талант слизеринца в науке трансфигурации сложно было оспорить, ведь тело рейвенкловки все же начало меняться. Медленно, мучительно, но оно преобразовывалось. Под крики боли, глаза Ребекки закатились и почернели, руки и ноги девушки иссыхали на глазах, заламывались как тонкие ветки, тело покрылось шерстью, а лицо вытянулось. Рост все убывал и убывал, пока девушка и вовсе не исчезла под слоем опавшей с нее одежды. Когда душераздирающие человечески крики сникли, слизеринец расслышал тонкий писк. Подойдя на полшага ближе к своей жертве, Кайлей Хоук рассмотрел среди женской бесхозной рубашки и серой юбки доселе невиданное им животное.
Поздравляю, Ребекка. Ты теперь - мышиный олень.
Твой вид по Брейгелю - 2, поэтому тебе в целом легче сохранять сознание в таком виде, чем многим другим анимагам. Но конкретно сейчас, с непривычки, это делать сложно. Ты с трудом разбираешь слова Хоука, почти не понимаешь где ты и кто ты, твое тело болит и тебе сложно им управлять.
Прицельный выстрел в неподвижную цель, что может быть проще.. импульс попадает в грудь, Ребекка едва слышно выдыхает, как если бы Кай толкнул ее, а магия тем временем растекается по объекту трансфигурации, просачивается внутрь, неотвратимо захватывая свое подношение. Рейвенкловка стоит молча, Хоук видит: она старается не противиться его колдовству, пытается сохранить самообладание, но в какой-то момент не справляется и..
Крик срывается с ее губ, но Кайлей стоит, не шелохнувшись. Это нормально. Трансформация может быть болезненной, слизеринец об этом знал и ожидал этого с самого начала. Но вот знала ли об этом Ребекка, ведь лицо в удивлении вытягивается, или это уже результат чар?
"Лучше не смотри" - советует голос, но Хоук не шевелится.
Тело девушки мутирует, руки иссыхают, ноги истончаются. Пара мгновений и ее конечности стали похожи на сломанный тростник, пока торс начал тонуть в опадающей одежде. Крик усиливался, и на лице слизеринца проступила тень напряжения. Он сморгнул, подавляя желание последовать совету голоса. Нет, он не будет отворачиваться от результата своей магии, даже если он совершил ошибку. Нет. Особенно если он совершил ошибку.
Ребекка истошно вопит, глаза ее чернеют, лицо сужается, превращаясь в странную животную морду. Из открытой пасти выпадает длинный язык, которым при должном усердии можно было бы облизнуть уши, что теперь переместились на макушку рейвенкловки.
В какой-то особенно страшный момент трансформации Хоук словил себя на мысли, что анимагия - очень противоественный процесс и если магглы хоть раз его лицезрели, то он может понять почему они создали Инквизицию. Ему и самому хотелось сейчас поджечь это страдающее чудовище прямо перед ним, но еще несколько страшных секунд и человекоподобное чудище стало стремительно уменьшаться в размерах, приобретая форму животного. Всё. Кажется, переходный этап анимагии, которого так боялся Кайлей, был пройден. Кажется, теперь можно не бояться, что Ребекка застрянет меж двух форм.
Крик сменился на животный высокий писк так же быстро, как если бы кто-то переключил станцию на радио.
"Интересно, ей стало легче или этот писк просто животная версия ее болевой агонии?" - поинтересовался парень больше из живого любопытства экспериментатора, нежели из сочувствия к девушке, и сделал несколько осторожных шагов вперед.
- Ребекка? - Он вгляделся в груды смятых одежд, пытаясь рассмотреть среди них студентку. На секунду ему показалось, что там никого нет, а когда писк стих, парню стало по-настоящему страшно. Не мог же он ее развоплотить? Нет, конечно не мог, это противоречит законам трансфигурации. А что, если он чего-то не знает? Что, если есть какое-то исключение?!
- Рид, ты в порядке? - окликнул он уже напряженно, как вдруг одежда заворочалась и из нее показалось маленькое волосатое рыльце.
Челюсть Кая, не в силах противиться гравитации и переполняющим его чувствам, медленно поползла вниз.
- Что за черт.. - прошептал он, вглядываясь в диковинную тварь и на всякий случай держа ее на прицеле. - Это крыса? Это олень? Это крысалень?
Нет, это точно какая-то химера. Должно же было быть одно животное, но здесь явно два замиксовались!
"Два животных вместе - невозможная ситуация, но даже если тебе это случайно и удалось, они бы выглядели менее убедительно. А эта тварь точно может существовать, не думаю, что это ошибка" - заключил голос. Он, кажется, уже расслабился и списал случившееся как однозначную и весьма неожиданную победу своего носителя.
"Да быть того не может" - не соглашался Кай, - "Ты посмотри какой урод вышел, это точно ошибка!"
"Ничего не урод, ну странная херовина, конечно, но чего в природе только не бывает. Это не ошибка"
Кайлей склонился над микро-оленем и осторожно окликнул Ребекку.
- Рид.. Рид, дай мне знак, что ты в порядке. Я не знаю какой, крякни как-нибудь. Хотя нет, ты и так пищишь все время. Постучи копытцем три раза.
I'll expecto my patronum on your face, you little snitch!
And when I'll finish Imma fly like it's quidditch.
Она откроет глаза, она увидит, как все изменилось – так она думала. Мир дрогнул, подернулся рябью до самого основания. Казалось, ничего не изменилось, и одно долгое мгновение было тихо. Но Ребекка не знала, что по ее телу уже прокатился заряд чужой магии, пробуждая цепную реакцию тех процессов, что уже нельзя остановить. Ее тело ответило, будто вулкан, запертый, сдерживаемый, спящий внезапно осознал, что оковы пали, и он захватывал ее яростно, без жалости. Разлилось пламя, казалось, сама кровь бурлила в венах, забирая, сжигая.
Мира нет, Ребекки нет – есть Боль, есть Крик. Кости трещат, как поленья в костре, ломаются, стираются в пыль. Тело ей не принадлежит – лишь магии, что ломает, скрючивает, выворачивает конечности под неестественными углами. Не принадлежит ей и разум, наполненный болью. Ребекка падает на пол, потому что стоять больше не может – ноги стремительно уменьшаются. Она хочет сжаться, свернуться, закрыть голову руками, но их больше нет. Яркие пятна под веками, будто цветные стекла в калейдоскопе, хрустящий фейерверк и барабаны стучащей в висках крови. Жуткий карнавал требует танца, и она трясется, судороги сводят тело. Опускается темнота, молча принимая в свои объятия.
Мысли текут вяло, бессвязно. Обрывки видений тревожат разум, ноющая боль в теле заставляет глубже закопаться во что-то мягкое, накрывшее куполом. Темно и безопасно, будто в норе. Тишину разрезает посторонний звук. «Здесь есть кто-то еще» – Ребекка сжимается, стараясь дышать тише, даже занимать меньше места. Ей больно, слабость в теле заставляет оставить мысли о побеге.
Звук повторился, более громко, с опасной интонацией. Теперь Ребекке показалось, что она его уже где-то слышала. Совсем недавно. Она высунулась из укрытия и медленно подняла взгляд.
– Ну и громадина! Это тролль? Это великан?
– Это крыса? Это олень? Это крысалень? – Вторило ей существо.
Ребекке было сложно разобрать, что оно говорит, но звучало очень обидно. Она отступила, перебирая тонкими ногами. Тело не слушалось, его вело то в одну, то в другую сторону. Взгляд цепляется за окружающие предметы – все на виду, слишком мало мест для укрытий.
- Рид.. – Ребекка поворачивает голову, чтобы столкнуться со взглядом великана, ближе, чем хотелось бы, внимательным, тревожно-ярким. – Рид, дай мне знак, что ты в порядке.
Ребекка знает, что обращаются к ней. Чужое тело все еще реагировало, прислушивалось. Странные образы наполняли голову картинами будто бы чужой жизни, где она иначе выглядит, иначе говорит. Голос влечет, закручивая водоворот воспоминаний, мелькающих яркими вспышками, быстрыми, болезненными. Ребекка мотает головой, пытаясь отогнать наваждение, она больше не хочет боли, нет, с нее хватит. Она пятится назад, разворачивается, припускает подальше от опасности. Ноги путаются, тело заносит, но она успевает спрятаться возле дальней ножки стола, прижавшись с стенке шкафа. Она дрожит то ли от боли, то ли от напряжения, то ли от страха. Дышит шумно, сипло. На большее ее не хватит – Ребекка понимала.
Тяжелый вздох и приближающиеся шаги. Великан совсем близко. Ребекка вжимается в угол, надеясь, что тут он ее не заметит. Не заметит же?.. На пол опускаются огромные ладони, плечи и, наконец, жуткая голова с ярко пылающими зеленью глазами. Острое зрение подмечает детали. Великан что-то говорит, тихо, спокойно, его голос действует как приманка. Ребекка поддается, осторожно выступая из укрытия, перебирая дрожащими ногами. Она склоняет голову на бок, останавливается нерешительно и, собрав силы, прыгает, целясь в длинный великаний нос. Мгновение до цели, но противник резко поворачивает голову. Ребекка растерянно перебирает лапками в воздухе, но не сдается. Зубы щелкнули, и она повисла мешком, крепко держась за ухо.
Грохот и сдавленная ругань – явный сигнал, что нужно делать ноги. Ребекка разжимает челюсти, неловко приземляется на пол. Она пытается подняться, но конечности путаются в одежде. Плохо. Великан оправляется быстро. Ребекка юркнула под край мантии в тщетной попытке напасть на противника с другой стороны. Голая кожа лодыжек, незащищенное место – в этот раз точно получится. Однако, ловит она лишь воздух, потому что великан был уже на ногах, и лицо его было теперь определенно страшным! И не сулило ничего хорошего.
- Зараза кусучая, - ворчал Хоук, хватаясь рукой за мочку, проверяя все ли куски его уха на месте, - Я надеюсь твой разум сейчас размером с орех и ты звиздец как дезориентирована, Рид! - цедил он негромко, но очень злобно. - Потому что если ты творишь это намеренно - я тебе отомщу.
Он попытался схватить зверя и стащить его со своей штанины, но тот юркнул в свое прежнее пристанище и скрылся среди груды одежды рейвенкловки.
Парень шумно выдохнул, засучил рукава рубашки, хотя, говоря по правде, это был скорее инстинктивный жест, так как засучивать их было уже некуда, и нацелился на груду одежды. Взмах палочкой и в стороны полетели женская юбка, рубашка и что-то по-девчачьи розовое, открывая доступ к парнокопытному хомяку. Не приведи Мерлин, сейчас бы в класс зашла профессор МакГонагалл, что бы она о нем подумала? Едва ли же она восхитилась бы его трансфигурацией, верно? Нет - был уверен Хоук - она бы увидела, как слизеринец разбрасывает по кабинету женские шмотки и гоняется за крысой! Уловив эту мысль Хоук даже оглянулся на дверь, проверяя, нет притаился ли там целый зал наблюдателей, застывших в гробовой тишине, во главе с каким-нибудь деканом? Но дверь была закрыта.
- Коллопортус! - прикрикнул Кай на дверь, укрепляя и без того наложенные чары. Он не собирался давать и малейшего шанса зевакам стать свидетелями его идиотской битвы с крысаленем, в котором последний, к тому же, вел счет!
- Рид, контролируй себя! - Воскликнул слизеринец, будто призывая неразумное животное к конструктивному диалогу.
Но Рид уже и след простыл. Место, где секунду назад стоял чертов козодой оказалось пустым и Хоук нагнулся, прикрывая рукой лицо, на случай еще одной внезапной атаки. Может он попался ей раз, но больше он не даст так позорно себя обмануть!
- Рид..? - зазывал Хоук, выискивая под столом и стульями маленькое хищное рыльце, но ничего не увидел.
"Эта срань ведь не может летать, верно?"
Голос в голове хохотал.
"Я говорил, что скорее всего ты верно провел трансформацию, но я по-прежнему не знаю, что это такое!" - издевался он. - "Может и оно и летает!"
"Ты не помогаешь!"
"Я здесь не для этого" - продолжал заливаться голос. Кажется, ему нравилось это представление.
- Рид.. - снова окликнул Хоук, как вдруг услышал тихий стук маленьких хитрых копыт позади и попытался, все еще прикрывая лицо, встать с колен и развернуться. Но он не успел. И мелкая резвая дрянь подло грызанула его за открытую лодыжку.
Голос прыснул громогласным гоготом с новой силой.
- Рид! Собака! Сюда иди! - возился Кай на карачках, стряхивая микро-бобра с ноги. Не без труда, но ему удалось подняться на ноги и, прихрамывая, пригрозить. - Тебе некуда бежать, Ребекка. Двери заперты, а летать ты не умеешь!
"А вдруг умеет?" - ехидничал голос.
- Ты не сможешь выбить запертые окна, - невозмутимо исправил свой ответ Хоук. - Давай же, иди сюда, тебе пора возвращаться в свое тело..
"Нет. Так не пойдет. Я просто ее пугаю" - вдруг осадил себя парень.
Он попытался обуздать свою злость и снизил голос, вернув, по крайней мере визуально, покой своему лицу и движениям. Еще одна попытка пойти на контакт.
Он вытянул руку и наколдовал на ней несколько зернышек.
"В них нет энергетической ценности" - поумничало подсознание.
"Знаю. Я не откормить эту свинью пытаюсь, а поймать"
- Ребекка, - ласково позвал Кайлей и чуть нагнувшись, предложил бывшей рейвенкловке ужин. Два перепуганных глаза уставились на него, как на болвана с выражением морды в духе "ты правда думаешь, что я к тебе подойду?". Тогда Хоук высыпал угощение на пол и сделал несколько примирительных шагов назад.
- Кс-кс-кс? - неуверенно протянул он.
"Это же не кошка" - ухмыльнулось подсознание.
"НУ А ВДРУГ!?" - наорал Кай на хохочущее подсознание, не сводя взгляда с крадущегося по классу мини-лося.
Шажок, еще шажок. Существо медленно покинуло свое укрытие, на трясущихся тонких ножках-веточках понесло свое пухлое тельце ближе к корму, понюхало, облизало длиннющим языком (!) глаз и... отпрыгнуло назад!
Но в этот момент Хоук, ощутив прилив единения душ с гипардом, сделал хитрый маневр. Он шагнул влево, пытаясь загнать свою жертву на середину комнаты, где он собирался наколдовать клетку вокруг Ребекки, но вдруг его нога поскользила в сторону ни то на чужом чулке, ни то на трусах и Кай чуть не растянулся в шпагате. Но - фух! - в самый последний момент разрыв связок миновал и парень вовремя сгруппировался, не забыв сделать такое невозмутимейшее лицо, будто это, во всех смыслах, фиаско было частью его коварного плана. Присев на одно колено, в позе ниндзя, он выбросил руку с палочкой вперед, заменяя каменный под лапами Рид на клейкую трясину.
- Попалась!
I'll expecto my patronum on your face, you little snitch!
And when I'll finish Imma fly like it's quidditch.
Пол под копытами коварно дрогнул, поплыл, окутывая обманчивой мягкостью. Ребекка дернула ногой, но вязкая жижа набухла, раздуваясь и растягиваясь вслед за копытцем, будто жвачка. Состояние остальных конечностей было не лучше – Ребекка все больше увязала в трясине. В панике она начала искать, за что бы уцепиться. Ее взгляд наткнулся на великана, застывшего в странной позе, но не это было главным – чудище вытянуло свою палку, да так близко, что дотянуться до нее не составляло особого труда. Маленький олений мозг без труда связал грозное оружие с липкой ловушкой и, не дав великану опомниться, Ребекка что есть сил оттолкнулась от пола и уцепилась зубами за край палки.
Отнять ее, сломать, погрызть – и что ты сделаешь, страшила?
Великан, не ожидавший такого поворота, качнулся назад, желая вернуть оружие, и, одновременно, вытягивая болтающегося на палке оленя. Не рассчитав сил, рыжее чудище завалилось, плюхнувшись на задницу. За неловким движением следует короткое ругательство, но Ребекка уже забралась на его плечо, цепляясь за складки рубашки. Ловкий прыжок – и она устроилась в огненных зарослях на макушке великана.
– Ну и кто тут царь горы? – пискнула она, топнув копытцем.
– Ну все, с меня хватит, – громкий голос обрывает недолгий триумф Ребекки, сильная рука схватила ее за шкирку, заставив повиснуть в воздухе. К копытцу налипли несколько рыжих волос, и Ребекка брезгливо дернула ногой в попытке их отбросить – безуспешно – те будто приклеились. – Я пытался быть с тобой аккуратным, Рид, терпеливым и… – Великан подцепил с пола нечто розовое, в чем Ребекка опознала собственные трусы. – Великодушным.
Пол стремительно удалялся, рыжее чудище направилось в сторону стола. Ребекка не сопротивлялась, она была потрясена осознанием того, что, наконец, начала понимать речь великана. Каждое слово было знакомым, казалось, Ребекка и сама могла с легкостью заговорить на этом странном великаньем языке.
- Я никому не позволю сидеть у меня на шее, и уж тем более парнокопытным. Так что бери себя в лапы, Рид, иначе я продам тебя в заповедник или цирк уродов за пару сиклей, – Ребекка тоскливо наблюдала, как ее белье летит на стол. Взмах палочкой – и оно начало стремительно меняться и расти. Рид испуганно повернулась, ища во взгляде великана хоть каплю сочувствия.
Ты же не дашь этой хрени меня сожрать, правда?
На мгновение они столкнулись взглядами, и по холодной зеленой вспышке, мелькнувшей в его глазах, Ребекка поняла, что именно это он и собирался сделать. Великан приблизился и, распахнув стальную пасть чудовища, одним движением втолкнул беззащитную жертву внутрь. Зубы со скрежетом сомкнулись, и Рид заметалась отсеченная от остального мира железными прутьями.
– Прекрасно, – великан придвинул кресло, опустился в него, шумно выдохнув. Движения были неторопливыми, почти ленивыми, как у кота, однако, цепкий взгляд не упускал свою добычу из вида, даже в клетке. Великан опустил локти на стол, сложив пальцы в замок. Прошлых ошибок он не повторял, соблюдая разумное расстояние от запертого зверя. – А теперь мы поговорим.
- Сейчас я попробую вернуть тебе прежний вид, но если мне чудом удастся это сделать с первого раза, то в такой клетке прутья тебя располовинят. Поэтому я тебя обездвижу и уберу клетку, чтобы твоему телу было куда развернуться. Так что стой смирно.. Стой смирно, говорю, глупый ты лось!
Хоук прицелился кончиком палочки в дрожащую несуразную крысу и произнес:
- Петрификус Тоталус.
Но чертов кроль увернулся, вскочил и начал метаться по клетке, как угорелый. Хоук терял терпение.
- Петрифи.. Рид, прекращай, я помочь тебе пытаюсь, дурында. Сидеть! Фу!
Но глупое животное продолжало гарцевать по клетке, просовывать меж прутьями тощую морду и толкать копытами основание клетки. Проведя небольшую серию провальных попыток попасть в Рид заклинанием, Хоук применил редуцию на импровизированное место заключения, сжимая его до размеров собственного узника. Теперь, когда прыгучая тварь была нейтрализована, парень чуть не ткнул палочкой в брюхо зверя, чтобы уж точно не промахнуться, и четко повторил:
- Петрификус Тоталус!
Барсук резко вытянулся на ногах, как рядовой на команду командира, и медленно завалился на бок, прислонившись к прутьям, словно захмелевший.
Кайлей устало выдохнул и вытер проступивший на лбу пот. Затем он развязал рукава рейвенкловской мантии, которую заблаговременно повязал себе на пояс, и перебросил на левое плечо.
Сердце его колотилось. Может от беготни, что ему устроила эта бешенная белка, а может и от страха перед предстоящими чарами. Слизеринец сделал три глубоких вдоха и выдоха, стараясь успокоить нервы и вернуть своему сознанию полную концентрацию.
"Мерлин, я надеюсь все получится с первого раза.. Пожалуйста! Пусть все получится с первого раза!"
Подсознание ничего не ответило.
"Раз.. Два.. Три!"
Мягко и уверенно:
- Ревелио энтис индутус вестимента.
I'll expecto my patronum on your face, you little snitch!
And when I'll finish Imma fly like it's quidditch.
Бросок на силу заклинания: 5d6=24. Успех!
Кайлею повезло, заклинание удалось. Оно попало в брюхо оленя и медленно, тяжело потянулось по маленькому тельцу, меняя его форму. На сей раз детрансфигурация заняла куда больше времени, чем первичное обращение, но в конце концов через пять-шесть мучительных минут вместо животного на столе лежала прежняя Ребекка, хотя и по прежнему обездвиженная.
Ребекка все это время была под действием обездвиживающего заклинания, а не чар сна, поэтому боль от трансформации мышц, костей и кожи она чувствовала в полном объеме.
Тем не менее, поздравляю. Обращение в оба состояния прошли успешно.
Ловушка сжалась, железные прутья зловеще поблескивали в мерцающем свете ламп. Ребекка не могла пошевелиться. Секунду назад голову холодил металл решетки, но теперь клетки нет. Как нет и повода для радости, ведь Ребекка стала узницей собственного неподвижного тела.
Соприкосновение с поверхностью стола она ощутила в полном объеме, но не это было самым страшным. Ребекка знала, что ее ждет. Мольбы, уговоры не помогут – она лишена даже голоса. Она лишь может наблюдать за блеском в глазах великана, пробуя будто установить ментальную связь, но тщетно – взмах палочки не оставил иного пути. Оставалось только недолгое мгновения ожидания, когда волшебный вихрь пронесется по телу, когда искра магии завладеет ею полностью.
Крик стоял в горле, вырываясь сухим дыханием, жарким, как огни вулканов, как сама магия. Но боль – она никуда не ушла, окутывая пространство, заявляя права на каждый кусочек ее тела. Ребекка смотрела на своего палача, хотя уже с трудом различала его силуэт. Он исказился, остались лишь рыжие мазки его волос, да зеленые блики на бледном лице.
Обратный отсчет – и снова хруст – кости ломаются как сухой тростник и срастаются заново, снова звон, словно смычком прошлись по переплетению натянутых вен, снова гул, несмолкающие барабаны пульсирующей крови. Леденящая душу музыка трансфигурации тревожит зал, не похожа она звучанием ни на один инструмент, безжалостно выбивая строгий ритм. В полном молчании, под куполом тишины оркестр ведет свою партию. Триумф извращенного искусства, торжество ли магической науки, холодной и равнодушной к мучению неподвижной жертвы.
Время тянулось бесконечно медленно, а темнота не спешила принимать ее в свои объятия. Упрямый разум держался за реальность из последних сил. Ребекка же могла думать лишь о том, поскорее бы это прекратилось, так или иначе. Она считала, что была знакома с болью, ближе, чем бы ей того хотелось, но как же она ошибалась. Настоящая боль была здесь, рядом, засовывала холодную руку в живот, терзая и ломая.
Ребекка не заметила, как она попрощалась. Тело дрожало от напряжения, отпечаток боли на нем горел, будто прощальный поцелуй. Шорох ткани, тепло – Рид и не заметила, что замерзла. И совершенно забыла, что не одна.
Кайлею показалось, что все на все время превращения он задержал дыхание, что, конечно, было маловероятно, ведь трансформация заняла минут семь или около того. Он внимательно следил за тем, как чары возвращали прежний вид Ребекке и мысленно делал пометки в воображаемом списке человеческих частей тела, чтобы не пропустить ни одну из них. Неловко будет, если у Рид останутся копыта вместо рук или пушистое брюхо оленя. Но, к удивлению самого слизеринца, обращение проходило успешно и мало-помалу тонкие лапы неизвестного науке существа облысели и напитались мышцами, морда увеличилась и втянулась, обретая черты человеческого лица, чернь глаз отошла, уступая серебристой зелени, уши вернулись на свое законное место, а за ними темнели быстро отрастающие локоны.
"Руки есть, ноги есть" - отмечал про себя Кай, - "Лицо есть, шея тоже, туловище почти вернулось.. Стоп. Это что, шрамы?"
Хоук вгляделся в неприкрытое тело девчонки и подошел поближе, снимая со своего плеча рейвенкловскую мантию.
"Да, это действительно шрамы.. Много шрамов. Кто ее так?"
"Не все ли равно? Ты провел трансформацию успешно. Это больше, чем вы оба могли рассчитывать вынести из этой абсолютно провальной затеи. Ты выполнил свою часть сделки. А когда она наймет тебя сводить с нее шрамы или переломать кости тому, кто их оставил - вот тогда и побеспокоишься, понял?"
Кайлей вздохнул. Так-то голос был прав, но он чувствовал некое подобие сожаления или даже сочувствия и слова подсознания его не унимали.
"Я мог бы попробовать свести их сейчас.. Я же вроде знал для этого заклинание?"
"Оставь ее тело в покое. Оно больше не животное, на том и остановись. Не лезь в чужие разборки. Поверь мне, тебе никто за это спасибо не скажет" - отрезал голос и Хоук вынуждено согласился. Он уже бывал в ситуациях, когда за его благие намерения он умудрялся наживать недругов на ровном месте, при чем как со стороны злодеев, так и со стороны их жертв!
Парень расправил мантию и накрыл ей Рид, а затем достал палочку и снял рейвенкловки чары. Рид задышала глубже, шумно втягивая воздух носом. Хоук знал это чувство. Он так же отходил от Петрификуса на турнире, когда его эвакуировали из-под тролля.
Он присел на край стола и дал девушке время отдышаться, прежде чем мягко спросил:
- Как себя чувствуешь?
"Как из мясорубки" - ожидал услышать он.
I'll expecto my patronum on your face, you little snitch!
And when I'll finish Imma fly like it's quidditch.
Ребекке казалось, что она учится дышать заново. Холодный воздух наполнял легкие, иглами врезаясь в горло. Сознание возвращалось, наполняя голову образами из воспоминаний. Мир будто обрушился на нее в одно мгновение, накрывая волной чувств и эмоций, слишком сложных, слишком разнообразных, чтобы переварить в одно мгновение. Ребекке казалось, ее вывернет наизнанку прямо тут, на столе.
– Как себя чувствуешь?
Вопрос, заданный мягко, даже с сочувствием, но будто целителем, что провел сложную операцию, и сейчас интересуется самочувствием пациента.
Как бы, возможно, чувствовало себя чудовище Франкенштейна – будто меня разобрали и собрали заново. Ты же сам все видел, Хоук.
Ребекка не могла сказать это вслух – боялась, что вместо речи услышит писк или, что еще хуже – тишину. Тело с трудом отзывалось, болью отвечая на любое движение. С третьего раза ей удалось подняться на дрожащих руках и принять сидячее положение, одновременно следя, чтобы из-под мантии не показалось ничего лишнего. Впрочем, это казалось меньшей из проблем. Честно говоря, Ребекка и вовсе предпочла бы не шевелиться, пережить последствия в одиночку, забившись в угол, как это обычно делала, когда не приходилось бежать в больничное крыло.
Что было бы, решись она на этот эксперимент в одиночку? Чем бы все обернулось, попроси она помощи у кого-то другого? Принятое решение виделось таким опрометчиво-глупым, опасным и невыносимо-болезненным, и осознание того, через что ей пришлось пройти, накрыло, сжав горло ледяными пальцами. Но, вернувшись обратно, избрала бы иной путь? Ребекка знала ответ.
Она привалилась спиной к стене, плотнее закутываясь в мантию, осторожно выдохнула, кашлянула, проверяя связки.
– У нас… – Она говорила медленно, пробуя слова будто бы на вкус. – Вышло?
Все еще не веря, Рид вытянула руку, сжала ладонь. Тело вновь ее слушалось. Набравшись храбрости, она взглянула на парня. Хоук все еще находился рядом, не сбежал после первой же попытки, испугавшись результата и возможных последствий. Ребекка искала на его лице следы брезгливости и отвращения – и не находила. Как правило, она предполагала худший исход, ведь, таким образом, поведение людей вряд ли сможет ее разочаровать. Этот раз был другим, Ребекка не понимала, как себя вести в такой ситуации и что делать. «А что другие обычно делают? – думала она, хмурясь. – Рассыпаются в комплиментах? Может, и мне спросить его о самочувствии? Или порекомендовать зелье для крепкого сна без сновидений?»
– Моя одежда, – вместо этого сказала Ребекка, пытаясь скрыть смятение, надеясь, что ее лицо не выглядит слишком раздосадованным.
Кайлей понял, Рид не пришлось договаривать. Она следила, как парень ходит по залу, собирая разбросанную одежду, и порадовалась наложенному на двери заклятию. То, как это могло выглядеть со стороны никак не напоминало проведение научного эксперимента. Однако, ни шуток, ни двусмысленных замечаний Ребекка так и не дождалась. Шейла точно говорила именно об этом человеке?
– Хоук, – слизеринец обернулся, но так и не дождавшись продолжения, наклонился за лежавшей в углу, на стопках книг юбкой. – Спасибо, что не ушел.
Кайлей на секунду замялся, даже открыл было рот, чтобы что-то ответить, но затем поспешно его закрыл и продолжил методично собирать вещи рейвенкловки, погрузившись обратно в свои мысли. Он отстраненно подал Ребекке юбку и рубашку, затем обувь и носки. О трансфигурированной клетке он вспомнил только в самом конце, когда случайно выцепил взглядом парную к ней деталь розового цвета. Он поднял клетку с пола, произнес "репарифадж", а затем поднял с пола верх комплекта и равнодушно вернул девушке ее белье.
Только теперь поднял взгляд на твое сегодняшнее творение и, наконец, ответил.
- Я был вот настолько близок к тому, чтобы это сделать, - невозмутимо соврал Хоук, набросив на лицо хладнокровие. Он взял одну из книг со стола и взмахом палочки обратил ее в стеклянный стакан, а затем плеснул туда агуаменти и подал воду Ребекке. - Вот, выпей.
По глазам девушки было видно, что она бы предпочла что-то покрепче воды в стакане, но Хоук не хотел колдовать ей алкоголь. Во-первых, потому что не был уверен, что у него он выйдет "съедобным", а во-вторых, потому что считал плохой идеей спаивать человека, который только что пережил болезненную трансформацию всего тела.
Ребекка высвободила руку из-под мантии и осторожно взяла стакан, на силу делая несколько глубоких глотков, пока слизеринец переходил к сути договора:
- Это было сложно и рискованно, так что я возьму за это хорошую плату.
Вопреки деловитым словам, парень выглядел очень устало и как будто даже немного печально. Но что бы его не волновало о, кажется, твердо решил об этом не говорить.
- Мне пригодятся зелья, список я тебе выдам позже, - начал он, но тут же встретил рассеянный взгляд девушки то на него, то на одежду. Хоук выдохнул с видом медика, которому чужды стеснения его пациента, но без лишних слов обернулся к Ребекке спиной и продолжил. - Помни, что это делать нужно тайно. Если спалишься - перед директором сама будешь отвечать. Ингредиенты я тебе подгоню, но постарайся быть экономной. Не волнуйся о сложности зелий, я дам тебе только простейшие, чтобы просто снять загрузку поставок на ежедневные нужны студентов. Есть вопросы? - Не оборачиваясь спросил Кай.
I'll expecto my patronum on your face, you little snitch!
And when I'll finish Imma fly like it's quidditch.
Затянувшееся молчание, холодный ответ – атмосфера неуловимо изменилась, заставляя затихнуть в ожидании. Стоит быть поосторожнее со словами, когда одежда еле прикрывает тело, а состояние сравнимо с овощем, пропущенным через пресс. Стоит ли обманывать себя, думая, что он не смотрел во время превращения? Ребекке далеко до уровня самообладания, присущему ее нынешней семье, но стакан с водой позволял занять руки и переключить внимание на что-то помимо Хоука.
Вопрос цены не был большой неожиданностью, Ребекка понимала, что услуга не будет бесплатной, но от мягкости голоса, от обходительности совсем размякла и бдительность ослабила. Реальность настигла внезапно, неожиданно, а оттого болезненно. Как же хотелось выпить того горького зелья, от которого сокурсники становились неуклюжими и разговорчивыми, чтобы мысли не возвращались постоянно к болезненной метаморфозе, а в ушах не стоял ритмичный хруст и треск, и гул.
Зелья – Кайлей не попросил ничего невозможного. Или странного. Лишь то, что Ребекка умела. Осведомленность Хоука поражала, а еще заставляла задуматься, что вступать в конфликт с таким человеком опасно. Впрочем, навряд ли он знает об Алистере – кузен тщательно оберегает свою тайну, а частые походы Рид в больничное крыло не являются секретом.
Вздохнув, Ребекка спустила ноги со стола и ступила на каменный пол. Стоять удавалось с трудом, но Хоук – явно не тот, кого стоило просить о помощи. Пальцы дрожали, она кое-как справилась с пуговицами на рубашке, юбка опустилась на талию. Трусы, скрученные и грязные, были похожи на тряпку, и Ребекка пихнула их в карман мантии.
– Как мы будем связываться? Мне бы не хотелось придать огласке наши встречи.
Когда Кайлей, наконец, обернулся, Ребекка зашнуровывала ботинки, сидя в одном из кресел. Странно, но в обуви она почувствовала себя уверенней, но от ее внимания не укрылось, как слизеринец смотрит на ее одежду.
Ну, извини, от твоего взгляда она не станет чистой и выглаженной!
– Скажу, что упала на лестнице. Моим сокурсникам не привыкать видеть меня в подобном виде. Честно говоря, удивлюсь, если вообще что-то спросят… Я часто.. падаю… Черррт, – Ребекка закусила губу, пытаясь хотя бы для приличия завязать аккуратный узел на галстуке, но так и не совладав ни с собственными пальцами, ни с аксессуаром (ой, да пошел ты в жопу!), оставила как есть и поплотнее запахнула мантию.